Владимир Штеле

Выжженные временем леса

1.
С таким акцентом необычным,
С такой обычною судьбой,
Старик в толпе русскоязычной
Страшится быть самим собой.

А я страшусь его окликнуть
И соплеменником назвать,
К заплёванной стене приникну
И буду сыд и страх скрывать.

Ну, научи меня молиться,
Чтоб праздник был в душе на миг,
К каким богам мне обратиться,
Коль чужд мне мой родной язык?

Клубятся тучи в небе тусклом,
Сгоревших жизней это дым,
И в храме русском я на русском
Молитву шлю богам моим.

2.
В круговерти снежной
Морок, пелена,
Силой центробежной
Душа разделена.
Мы незаметно жили,
Всё гладь была да тишь,
И всё же, всё же шила
В мешке не утаишь.
Селили на окраине
Страны и городков,
Коменданты – каины,
А землянка – кров.
Закаты и рассветы,
За забором ров,
И стали наши дети
Потомками рабов.
Меняет рабство лица,
Ах, этот робкий взгляд,
Мне бы помолиться,
В кирхе постоять.
Все мы неизбежно
Достигнем рубежа,
Силой центробежной
Раздавлена душа.

3.
Нам разрешили возродить культуру,
Но не забыть нам, как из года в год
Отмечаться шёл в комендатуры
Высланный, униженный народ.

И с тех пор он безъязык и робок,
И с тех пор привычней стали нам
Не мольберты, а шахтёров робы,
И не скрипки, а прокатный стан.

Возродить культуру может гордость,
Но не этих старых женщин хор.
От чего же до сих пор я горблюсь
И стыжусь чего я до сих пор?

«Равноправны вы давно и сыты», -
Слышу возбуждённый чей-то крик,
Но в народе многое убито,
Коли тягостен ему родной язык.

Коли сыновья спешат назваться
Именем любым, но не отца,
То уже, уже не возродятся
Выжженные временем леса.

4.
Как скуп сегодня листопад,
И на крестах всех бедных кладбищ
Я вижу отблески пожарищ
Сквозь прутья частые оград.

Исполним все законы чётко
И, прут с прутом сумев связать,
Усопших оградим решёткой –
Привычней им за нею спать.

Там, за стальною окантовкой,
Им будет сниться вновь и вновь –
В руках конвойного винтовка
И на губах разбитых кровь.

Приподниму я лист шершавый,
Под ним откроется мне крест.
Вся трудармейская держава
Попала под оград арест.

Но собирают вновь котомки,
И в даль туманную глядят
Их молчаливые потомки,
Что за оградами стоят.

1978-1998.
Новосибирск-Красноярск-Кассель.